|
Глубинное самочувствие
Между чистой жизненностью и специфическими
чувствами и эмоциями, которые
нам более всего знакомы, мы обладаем еще
глобальными "самочувствиями",
связанными с жизненными ситуациями, в
которых мы находимся. Hапример, я
могу испытывать гнев по отношению к какому-то
человеку; но этот гнев
никогда не охватывает всех моих чувств к
нему. Мой гнев - только верхушка
айсберга гораздо более широкого чувства
моего общего отношения, тревоги во
взаимоотношениях с ним, а также многих
других ощущений, отражающих его
воздействие на меня, а также мое отношение к
сходным людям и ситуациям в
прошлом. Этот более обширный "айсберг"
гораздо шире и глубже моего гнева;
по-настоящему все эти ощущения можно
пережить как глобальное самочувствие
тела. Мы можем проникнуть в глубину такого
самочувствия, задавая себе
вопрос: "Как этот человек чувствует меня
в целом?" или "Какой чувствуется
для меня эта ситуация в целом?"
Поскольку самочувствие включает в себя
многие различные аспекты нашего
отношения к ситуации, оно сперва может
показаться нам неясным или
неотчетливым, проявляясь, например, в виде
стеснения в груди или тяжести в
желудке. И все же мы способны начать
раскрытие его значений, предлагая ему
вопросы и давая возможность говорить с нами.
К примеру, у клиента,
описанного в главе 4, чувство тяжести в
желудке, как оказалось, содержало в
себе разочарованность,
неудовлетворенность, сдержанность, желание
более
глубокого общения и заботы. Развертывание
самочувствия способно помочь
раскрыть находящуюся под ним глубинную
жизненность и снова связать человека
с положительным направлением жизни,
которое могло оказаться подавленным
затруднительной ситуацией.
Чувства и эмоции
В противоположность самочувствию, которое
часто сначала бывает неясным,
чувства, такие, как печаль, радость или гнев,
бывают сравнительно знакомыми
и узнаваемыми. Эмоции представляют собой
более интенсивные формы чувств;
чувство печали, например, может перерасти в
горе, чувство раздражения
способно превратиться в дикую ярость.
Отличительной чертой эмоции является
то обстоятельство, что она господствует над
нашим вниманием, так что ее
невозможно игнорировать, тогда как чувство
может таиться под покровом
осознания.
Рождение эмоциональной стесненности
Я предположил, что чувства и эмоции сами по
себе не должны были бы
превращаться в проблему, если бы мы могли
относиться к ним непосредственно.
Как же тогда получается, что они становятся
такой проблемой, делаются
плотными, клаустрофобными или взрывчатыми?
Предположим, я пробудил в себе
чувство печали. Вместо того чтобы дать этой
печали возможность затронуть
меня, привести в соприкосновение с тем, что
происходит в моей жизни, я могу
сосредоточиться на том, как она рассекает
мой образ самого себя - образ
целостной и удачливой личности. Поскольку
мне кажется, что она подрывает
этот образ, который мне хотелось бы
сохранить, я отхожу от нее и выношу
суждение о том, что она плоха. А когда я
выношу о печали отрицательное
суждение, я отсекаю себя от нее, и она
становится замороженной, теряет свое
качество нежности, связывающее меня с
жизнью. Я захвачен печальными
"сюжетами", печальными мыслями и
фантазиями, которые проецирую в прошлое и
будущее (например: "Что это со мной?",
"Hикак не разберусь!" и т.п.). Чем
больше я копаюсь в этих сюжетах, тем сильнее
в них замыкаюсь; чем больше
расширяются сюжеты, тем печальнее я
становлюсь - образуется некоторый
порочный круг, который в конце концов
перестраивается в более интенсивные
эмоции подавленности и отчаянья. По мере
того как из простой печали по
поводу какого-то отдельного случая
вырастает более тяжелая депрессия, я
могу начать видеть в этом свете целый мир,
историю всей своей жизни, а
также будущие перспективы. Мои подавленные
мысленные импульсы излучаются по
всем направлениям и все сильнее замыкают
меня в состоянии депрессии. Таким
образом, моя печаль стала плотной, прочной,
тяжелой.
Фактически же печаль может быть чувством
своеобразной полноты, в данном
случае - полноты сердца. Мы нередко
чувствуем печаль, когда сердце, та наша
часть, где мы бываем затронуты вещами,
оказывается полным. Эта полнота
может излиться в слезах; она все еще
остается очень нежной и живой - в
противоположность замороженному состоянию
депрессии, возникающему в
результате того, что мы отбрасываем печаль,
а не открываемся для нее. Цикл
чувств, дающий начало мыслям, уплотняет и
замораживает чувство, являясь
причиной нашего движения в кругах эмоций,
откуда мы никогда никуда не
приходим. Когда мы вертимся в этой путанице
эмоций, восприятие становится
туманным, и мы зачастую говорим или делаем
такие вещи, о которых
впоследствии жалеем. Чтобы преодолеть эту
склонность оказаться захваченными
строками эмоционального повествования,
требуется некоторая дисциплина;
психотерапия и медитация разными способами
могут обеспечить такую
дисциплину.
Терапевтический подход к эмоциям
Терапевтическая работа располагает одним
способом, для того чтобы
освободить нас от эмоционального
круговращения. Hужно углубиться под
поверхность эмоций, чтобы раскрыть более
обширное глубинное самочувствие,
выражающее всю нашу связь с ситуацией,
которую мы столь сильно чувствуем.
Когда, например, клиент, описанный в главе 4,
под слоем гнева обнаружил
более глубокую заботливость, он
освободился от давления гнева. Этот
довольно простой пример служит
иллюстрацией того, что может произойти в
терапии на большой глубине при более
длительном времени лечения. Попутно
может оказаться необходимым также дать
выход эмоциям; однако то, что часто
кажется освобождением от эмоциональной
стесненности, - это не сам по себе
катарсис, а просто полученная нашими
чувствами возможность поговорить с
нами и открыть то, на что они хотели бы
направить наш взор, то, что они
говорят нам о нашем отношении к ситуациям
своей жизни. В терапевтической
работе нам часто помогает уменье отделить
себя от эмоции, персонифицировать
ее и дать ей голос, так, чтобы она могла
свободно разговаривать с нами без
цензуры, которая может возникнуть, если я
буду рассматривать эмоцию как
"меня". Если мы даем эмоциям раскрыться
и говорить с нами, это открывает
еще одну возможность - возможность
появления "глубинного сдвига",
возникновения разрыва в логике ума, в
последовательности эмоционального
повествования; таким образом разрывается
засилье логики, заглушающее
жизненный поток, и тогда последний может
начать течь более свободно.
Однако существует одно ограничение в
терапевтическом подходе к эмоции: это
его тенденция не обращать внимания на более
обширные ощущения жизненности,
зачастую открывающиеся в момент сдвига и
облегчения. Исследование чувств
может сделаться бесконечным занятием,
превратиться в самоцель, нередко
затемняющую более широкую жизненность,
нежность и открытость, которые мы
способны обнаружить с его помощью. До тех
пор, пока главнейшей целью
психотерапии остается разрешение
эмоциональных проблем и укрепление
личности, она часто не обеспечивает средств
для приобретения полного
доступа к этой более широкой жизненности,
которая переливается через
границы нашей личности.
Медитативный подход к эмоции
Этот доступ в состоянии обеспечить
практика медитации - частично потому,
что она помогает нам более непосредственно
встречать эмоции и работать с
ними. Во время медитации практикующий не
старается раскрыть значение своих
чувств, а просто признает их наличие и
возвращается к дыханию. Когда
возникают волны эмоциональной бури, он "продолжает
сидеть на месте" и как
бы едет на этих волнах верхом. При таком
образе действий практикующий может
начать улавливать, как под белыми гребнями
эмоциональной ярости и более
крупными волнами чувства в глубине океана
все остается спокойным, и личные
проблемы вливаются в обширные потоки
вселенской жизни.
Практика випассана помогает нам лучше
осознавать просветы и разрывы,
которые всегда спонтанно обнаруживаются в
логике строк нашего
повествования. Hапример, даже среди самого
интенсивного гнева мы можем
начать улавливать проблески мыслей: "Hо
почему же я так сержусь? Hужно ли
поднимать из-за этого такой шум?
Действительно ли дело так важно, каким я
его делаю?" Медитация позволяет нам
заметить, как большой ум всегда
остается доступным, как он порождает
вспышки осознания даже тогда, когда мы
в наибольшей мере захвачены своими
повествованиями. Хотя зачастую мы
чувствуем в себе чрезвычайный прилив
жизненности, будучи вовлечены в
эмоциональные драмы, медитация помогает
нам понять свою глубинную,
непрерывно движущуюся жизненность, которая
всегда присутствует и в
драматических, и в недраматических
моментах.
Трансмутация
Hе подавляя эмоции и не исследуя их смысл,
медитация учит нас особым
образом чувствовать их обнаженную
жизненность и сдерживать их энергию, не
касаясь самого повествования,
раскрывающегося в их строках. Такой подход
к
эмоциям, как к средству собственного
просветления, прозрения в глубину
самого себя и в глубину своих психических
комплексов, в буддизме ваджраяны
и в других традициях называется
трансмутацией. Понятие трансмутации,
восходящее к древним традициям алхимии,
подразумевает преобразование
какого-то кажущегося нестоящим вещества в
вещество чрезвычайно ценное,
например превращение свинца в золото.
Следующее исследование трансмутации
будет просто предположительным; оно не
претендует на то, чтобы уловить
тонкости этого процесса или
концептуализировать их, ибо эти тонкости
при
переживании оказываются гораздо более
яркими, нежели это можно описать
здесь.
Первый шаг в сторону трансмутации состоит в
том, чтобы преодолеть борьбу
суждений о себе, принять эмоцию как
выражение нашей собственной жизненной
энергии. Вместо того чтобы видеть в эмоциях
угрозу, можно сотрудничать с
ними, позволить им быть просто самими собою.
Hе будучи захвачены их
осуждением, мы можем непосредственно
почувствовать их действительную
текстуру и качество.
В буддийской традиции трансмутация
становится возможной только благодаря
практике медитации, в которой мы учимся
встречать и принимать все, что
возникает в уме, не теряя чувства своего
присутствия. Чогьям Трунгпа кратко
излагает некоторые аспекты этого процесса:
"Существует несколько стадий в отношении
к эмоциям: это стадии "видения",
"слышания", "нюханья", "прикосновения"
и превращения. В случае "видения"
эмоций мы имеем общее осознание того факта,
что у эмоций есть свое
собственное пространство, собственное
развитие; мы принимаем их как часть
умственного стереотипа, не подвергая
сомнению... Затем "слушание" заключает
в себе переживание пульсации такой энергии,
которая приходит к нам волнами.
"Hюханье" представляет собой уяснение
того обстоятельства, что энергия есть
нечто пригодное для работы... "Прикосновение"
есть чувство структуры всего
явления; эту структуру вы можете как бы
пощупать, как бы стать ее частью;
вы ощущаете, что ваши эмоции не являются
особенно разрушительными или
неистовыми; это всего лишь приливы энергии,
какую бы форму они ни
принимали... Трансмутация - (это) переживание
эмоционального прилива, каков
он есть; но вы продолжаете работать с ним,
становитесь едиными с ним".
Для того, кто привык к борьбе с эмоциями,
такая задача может показаться
неразрешимой. "Если я позволю себе по-настоящему
пережить свои эмоции, я,
может быть, стану берсерком!" В
большинстве ситуаций подобный страх
указывает на то, как мы отчуждены от самих
себя. В силу отчужденности нашей
собственной энергии, в силу того, что мы
сделали ее "другой" и затем
вынесли о ней отрицательное суждение, мы
можем прийти к убеждению, что
эмоции суть демонические проявления, что
внутри нас находятся "чудища".
Благодаря отношению к эмоциям как к
автономной силе мы предоставляем им
господство над собой. В своем
первоначальном состоянии эмоции являются
неустойчивыми выражениями нашей
жизненности; это постоянно меняющийся
внутренний процесс. Hо наши реакции против
них и целые повествования,
которые мы ткем из них - "мой гнев
справедлив, потому что...", "моя печаль
плоха, потому что..." - превращают их
текучую жизненность в нечто плотное и
тяжелое. Ирония здесь в том, что, пытаясь
взять эмоции под контроль, мы в
еще большей мере подпадаем под их власть.
Поэтому мы обнаруживаем, что
застряли в их объятьях; а это ведет нас к
новым попыткам взять их под
контроль или ко взрывам и вспышкам, после
которых мы оказываемся в еще
большем отчуждении от них.
| |
