Джон Уэлвуд "Пробуждение сердца" |
| Части: | 1 | 2 | 3 |
|
Буддийское определение "я", как привычки "держаться за самого себя", а также контролирование своих переживаний, помогает нам понять, почему так трудно позволить себе почувствовать свои эмоции и оставить их в покое, обычно мы пытаемся воспрепятствовать протеканию эмоций через нас, потому что они угрожают контролю, который мы стараемся сохранить. Поскольку, в силу самого определения, "я" представляет собой деятельность удержания, оно не в состоянии дать свободу чему бы то ни было, оно хочет предотвратить все, что угрожает его хватке. Однако можно позволить эмоциям как бы промыть нас - и при этом смыть вместе с ними контролирующую часть нас самих. Если мы сумеем по-настоящему открыться действительной текстуре эмоций, качеству какого-нибудь чувства, вместо того чтобы стараться контролировать его или выбирать из него сюжеты для повествований, тогда наше "я", деятельность, стремящаяся удержать нас в целости, может раствориться в "этом", в самом процессе более широкого чувства. Если я целиком и полностью стану своей печалью, она может на короткое время усилиться и, пожалуй, я почувствую всю ее болезненность. Однако подлинная возможность ощутить боль и раствориться в ней пробуждает меня для чувства собственной жизни. Мы могли бы назвать эмоции кровью, проливаемой "я"; они начинают течь повсюду, где мы затронуты, всякий раз, когда скорлупа вокруг "я" оказывается разрушенной. Попытка контролировать их представляет собой попытку предохранить скорлупу от трещин; напротив, когда мы даем "я" возможность пролить кровь, это открывает сердце. Итак, если я прямо взгляну на собственных демонов, они растворяются, обнаруживая мою жизненную энергию. Затем я могу начать чувствовать свою нежность, свою уязвимость по отношению к жизни; а это напоминает мне, что в действительности я - человек, открытый для воздействия мира, связанный со всеми другими людьми и зависящий от них, как и они зависят от меня. Движение за пределы своих суждений и повествований, чтобы почувствовать это обнаженное качество своей жизни, есть прорыв, который облегчает боль и вырабатывает сострадание к другим. При помощи такого понимания, возникающего в результате переживания, психотерапевт также способен помочь клиентам прямо и более непосредственно подойти к своим эмоциям. Hапример, я работал с одним мужчиной, жестоко отягощенным чрезвычайной жаждой любви. Первой задачей было преодолеть его критическое суждение об этой потребности ("мне следует больше полагаться на себя; эта потребность ужасна"). Когда он сумел прямо и непосредственно почувствовать эту потребность, он оказался способен открыть в ней свою жизненность. Вот как иллюстрирует этот факт следующая сокращенная запись: "Терапевт: Что же происходит, когда вы позволяете этой потребности оставаться здесь? Клиент: Она говорит: "Я несчастен; я совершенно одинок; я боюсь". Трудно сделать этот голос собственной жизнью. Мне нужно, чтобы кто-то любил меня и заботился обо мне. Терапевт: Hу а что, если вы позволите себе на сто процентов почувствовать эту потребность? Клиент (после долгой паузы): Действительно, когда я позволяю себе это, положение внутри меня меняется... Когда я по-настоящему вхожу в это чувство, оно дает мне ощущение силы... как будто я чего-то стою... В самом деле, появляется другое чувство... я более уравновешен... я ощущаю почву под ногами... гораздо больше пространства... Hет отчаянья, нет страха... Когда я разрешаю себе испытывать эту потребность, ее переживание оказывается весьма плодотворным, даже несмотря на то, что больше здесь никого нет... Я чувствую полноту". Таким образом, обратив взгляд прямо на свои эмоции, мы можем ощутить проблеск полноты жизни. Эмоции, как нечто такое, о чем мы выносим суждение, от чего отделяем себя, могут показаться непреодолимыми; но как нечто, трогающее нас, они выражают динамическую энергию самой жизни. Превращение эмоции требует жеста раскрытия перед ее энергией; при этом мы не уклоняемся от нее и не оказываемся захваченными возникающими из нее и эмоционально насыщенными мыслями и образами. Учитель тибетского буддизма Тартанг-тулку весьма точно описывает этот процесс: "То, что мы можем сделать, - это сосредоточиться на гневе, не позволяя вмешиваться никаким другим мыслям. Это означает, что мы сидим со своими гневными мыслями, направив сосредоточенное внимание на гнев, но не на его объекты, - так, чтобы не производить никаких различий, не иметь никаких реакций. Подобным же образом, когда возникает озабоченность или иное беспокоящее вас чувство, сосредоточивайтесь на этом чувстве, а не на мыслях о нем. Сосредоточивайтесь на центре чувства, проникайте в его пространство. В этом центре находится уплотненная энергия, отчетливая и ясная; такая энергия обладает большой силой и может передавать огромную ясность. Чтобы преобразовать наши отрицательные свойства, нам нужно только научиться касаться их искусно и мягко". Сначала это может оказаться деликатными маневром. Возможно, у нас появится краткий проблеск более обширной жизненной энергии; а затем мы вскоре снова скатываемся к строкам своих повествований. Однако необходимое для трансмутации устойчивое внимание легче приобрести благодаря практике медитации, когда мы учимся противодействовать "пиратским налетам" своих мыслей. Реагировать против своих эмоций - опасаться гнева или страха, сердиться на них, погружаться в депрессию по поводу печали - гораздо хуже, чем переживать сами эти первоначальные чувства; потому что реакции замораживают чувства и обращают нас против нас же самих. Содружество с эмоциями раскрывает нас для самих себя и позволяет нам открыть содержащиеся в них разум и отзывчивость. Гнев может стать средством прямого общения, а не орудием оскорбления себя и других. Страх способен пробудить нас к тому, что происходит на самом деле в некоторых ситуациях, а не просто служить сигналом бегства в укрытие. Мы можем понять, что одиночество - это желание поделиться, тогда как печаль являет собой полноту сердца; и в этом смысле они обладают известными достоинствами, а не указывают на какие-то наши промахи или недостатки. Вынося суждения об этих чувствах, мы отсекаем себя от своей собственной жизненности, тогда как благодаря переживанию их во всей полноте для нас становится доступной их энергия, а это расширяет наше ощущение жизни вообще. Для описания такого преображения эмоциональной энергии употреблялись самые различные метафоры. Бенуа характеризует его как "процесс превращения угля в алмазы; его цель - не разрушение "я", а преобразование. Сознательное приятие дает свои результаты в угле, который становится более плотным, более черным и непрозрачным, а затем мгновенно превращается в совершенно прозрачный алмаз". Образ прозрачности и лучезарности, где эмоция становится окном в самую суть жизни, где она уподобляется алмазу, образовавшемуся из угля, особенно явственно выступает в тантрическом буддизме ваджраяны. Слово "ваджра" означает подобную алмазу неразрушимую ясность пробужденного ума. В самом качестве ваджры видят особое свойство жизни, полнейшим выражением которого бывает "мудрость, подобная зеркалу". Поскольку она выражена в понятии абсолютной ясности, ваджраяна, или буквально "алмазный путь", видит мир в его светоносности, как бы освещенным сияньем. Борьба за то, чтобы укрепить образ самого себя, создает преграду неведенья, которая затемняет это естественное сиянье. Превращение эмоций - это один из способов превращения темного, мрачного мира заблуждающегося ума в сиянье чистого виденья. Такая метафора может создать видимость легкости трансмутации, как внезапной перемены; но на самом деле это часть постепенного пути нарастающей дружественности по отношению к самому себе. Другие метафоры подчеркивают постепенную, органическую природу процесса: "Hеискусный крестьянин выбрасывает навоз и покупает удобрения у других крестьян, которые, обладая опытом, собирают его несмотря на дурной запах и грязную работу; когда он готов, они разбрасывают его по земле и собирают на ней урожай... внутри него содержатся все эти отвратительные вещи; хотя работать с ними трудно и, так сказать, негигиенично, это единственный способ начать... Таким образом, там из нечистоты произрастает семя, представляющее собой понимание". Роси Судзуки в сходных выражениях говорит о том, как можно воспользоваться сорняками ума для обогащения своего пробужденного сознания: "Мы выдергиваем сорные травы и закапываем их около растения, чтобы дать ему питание... Поэтому вы не должны беспокоиться по поводу своего ума. Вам, пожалуй, следует быть благодарными за то, что в вашем уме существуют сорняки, ибо они в конечном счете обогатят вашу практику. Если вы хоть немного почувствуете, как сорные травы вашего ума преображаются в питание для него, ваша практика достигнет замечательного прогресса". Самое существенное при этом подходе - целиком и полностью отождествиться с глубинной жизненностью, обширным открытым пространством внутри и вокруг эмоций. При постижении этого необъятного пространства эмоциональный водоворот начинает казаться маленькой драмой среди гораздо более широкого осознания. Когда мы способны раствориться в этом более широком осознании, в этой свободной энергии, эмоция превращается в возможность исследования наших глубин, и нам не приходится с разных сторон подвергаться толчкам волн, возникающих на поверхности нашего существа. Преодоление страха перед собственной энергией может помочь нам выработать бесстрашие по отношению к жизни в целом; такое бесстрашие называется в буддизме "львиным рыком": "Львиный рык - это бесстрашное утверждение, что любое состояние ума, включая эмоции, является ситуацией, пригодной для работы... Тогда могущественнейшие энергии становятся абсолютно пригодными для работы; они не захватывают вас, если вы не оказываете никакого сопротивления... В индийском искусстве эпохи Ашоки львиный рык изображен четырьмя львами, которые глядят в четырех направлениях, символизируя идею неуязвимости. Любое направление перед нами - это символ всепроникающего осознания. Бесстрашие покрывает все направления". Подведем итоги. Преобразовательный подход к эмоциям заключает в себе:
|
| Части: | 1 | 2 | 3 |